Летние ночи - Страница 10

Я указываю пальцем себе за спину.

— Ты хочешь послать меня на линию фронта?

— Это не такое уж и большое дело, — она взмахивает своей рукой. — Ты постоянно тусуешься с ними.

— Но не за тем, чтобы шпионить! — протестую я. Конечно, она может говорить об этом так небрежно, не ей в одиночку идти туда!

— Это не шпионство. Тебе просто нужно прочувствовать его настроение, – Сэм соединяет свои ладони вместе в молитвенном жесте. — Пожалуйста, — умоляет она, надув губы.

— Хорошо, — выдыхаю я, но только потому, что когда она ведет себя так, я знаю, она не отстанет от меня, пока не добьется своего. — В первый и в последний раз, — говорю я, когда встаю. Я начинаю раздеваться и иду к ее шкафу, чтобы достать ее леггинсы (настолько удобные, что вы можете в них спать) и футболку, которая висит на моих плечах из-за того, что уже растянута от долгой носки. Я расплетаю свою косу, поднимая волосы вверх и скручивая их в пучок, прежде чем закрепить заколкой. Я мгновенно чувствую себя легче, счастливее.

По пути я бросаю на нее взгляд, давая понять, что я не рада делать это.

— Я твоя должница, — кричит она мне вслед.

Я добавляю это в длинный список услуг, которые, я знаю, никогда не попрошу ее оказать; в моей жизни никогда не будет никаких скандалов, чтобы они могли мне пригодиться. Если не считать вранья моим родителям, но я точно уверена, что практически все дети так поступают. Я говорю «практически», потому что сомневаюсь, что моя сестра Челси так поступает, или, если уж на то пошло, то и Лорен. Я бунтарка, можете в это поверить. От этих мыслей я практически смеюсь вслух.

Я подхожу к холодильнику и беру содовую. Они всегда хранят там газировку — только для меня. Первое время, когда я начала зависать у них дома, я пила только воду, отказываясь от всего, что они предлагали, поскольку никогда не была фанатом большинства напитков. Однажды Дэнни спросил у меня, есть ли что-то, что я бы хотела выпить. Я сказала, что разве что газировку. С того дня в холодильнике всегда хранится содовая. Это согревает мою душу каждый раз, когда я дотрагиваюсь до банки.

Я вскрываю ее и плюхаюсь на пол около кресла, наблюдая, как они играют в какую-то игру с боями.

— Сейчас моя очередь, говнюк, — кричит Трип на своего близнеца, вырывая джойстик из его рук.

— С твоими отстойными навыками я верну его через пять минут. Десять, максимум. Мудак, — отвечает Прайс так, будто ему десять лет.

— Ха-ха, — выдает Джерри, едва шевеля своими плечами, он уже под кайфом.

Краем глаз я замечаю Дэна. Я не могу остановить себя. Если он находится в одной комнате со мной, я всегда наблюдаю за ним.

В одной руке у него пиво, ногой он опирается на кофейный столик. Мне нравятся его ноги. Это странно? Совершенно уверена, что да, но мне все равно. Все, что связано с Дэном, заводит меня; я не могу это остановить, и поверьте мне, я пыталась. Только в последнее время я приняла тот факт, что всегда буду очень сильно его любить, и это чувство никогда не пройдет. Что отстойно, ну да ладно.

Никто особо не обращает на меня внимания, но мне не нужны отдельные приветствия. Я одна из них.

Я тайком пытаюсь посмотреть на Тэга, чтобы понять его настроение, и пугаюсь, поняв, что глазами он сверлит меня. Его серьезное лицо расслабляется, когда он ловит мой взгляд. Что-то в его глазах говорит мне о том, что он знает, что я знаю. Я не знаю, как он это понял.

Я кривлюсь, ненамеренно, но все это так неловко.

Он трет руками свое лицо, что обычно делает, когда нервничает.

Тэг снова смотрит на меня, выискивая что-то на моем лице, а я сижу абсолютно неподвижно, не уверенная, что мне делать. В конце концов, он встает и кивает головой в сторону заднего двора. Я киваю в ответ и встаю, следуя за ним.

Тэг минует телевизор, и я вижу, что Дэнни следит за его передвижением, а затем замечает, что я встаю, готовая идти следом за Тэгом. Дэн сразу же встает, выпятив подбородок в нашу сторону, у него суровое лицо.

— В чем дело, ребята? — он использует слово ребята только когда взбешен.

— Мне нужно поговорить с Ханной, — раздраженно отрезает Тэг, крепко схватив меня за локоть, чтобы я продолжала идти за ним.

— О чем? — спрашивает Дэн нам вслед.

— Ни о чем, что было бы твоим долбаным делом, — кричит Тэг в ответ.

Дэнни это не устраивает, и он идет следом за нами.

Тэг останавливается и с раздражением поднимает два пальца вверх.

— Две чертовы минуты. Иисус, Дэнни. Дай мне две чертовы минуты. Я не собираюсь трогать твою девочку.

Твою девочку. То, как эти слова действует на меня, гарантирую, помешает мне спать всю следующую неделю.

— Две минуты, — неохотно соглашается он.

— Чем, черт возьми, он думает, мы собираемся заниматься? — восклицает Тэг, как только мы отходим за пределы его слышимости. — Он знает, я бы не дотронулся до тебя.

— Ты дотронулся до его сестры, — напоминаю я ему.

Он матерится и пинает невидимый камень на земле. Затем поднимает на меня отчаянный взгляд.

—Что она сказала тебе? Что она тебе рассказала?

— Я в эти игры не играю. Я не буду посредником между вами, — я киваю головой в сторону ее окна. — Иди, поговори с ней, пока у вас есть минута побыть наедине.

Он смотрит на окно Сэм так, будто это самое страшное, что когда-либо видел, будто с той стороны его поджидает Бугимен. Что забавно, потому что за последние годы он сильно вырос. Я имею в виду, на самом деле вырос. Он чудовищно большой мужчина, высокий и мускулистый. Он может раздавить любого одним своим пальцем.

Тэг делает один глубокий вдох, и когда выпускает его наружу, бежит в сторону окна, стучит по стеклу и ждет несколько секунд, прежде чем Сэм открывает окно. Она высовывает голову наружу, поглядывая то на него, то на меня.