Летние ночи - Страница 33

— Как это чудесно с твоей стороны, — восхищается миссис Нельсон, будто я какой-то герой, и от этого меня начинает тошнить. Я хочу сказать им всем, что это Сэм спасла меня, что именно я нуждалась в этом.

Мы продолжаем светскую беседу, но, если честно, я не могу припомнить, о чем она была, потому что это было скучно, а мои мысли продолжали возвращаться к Дэнни и к тому, как его руки и губы ощущались на мне. Прошлой ночью рукой он пробрался под мою майку к груди, сжимая и играя с ней. Я понятия не имела, что нечто такое простое может быть таким невероятным.

Я вырываюсь из своих великолепных мыслей, когда слышу, как Джош после десерта начинает говорить:

— Сэр, — начинает Джош, — могу я поговорить с вашей дочерью наедине?

— Да, пожалуйста, — отвечает мой отец с понимающим кивком, и от улыбки на лице Джоша во мне снова назревает ярость. Как он может хотеть этого?

Мы идем в гостиную, поскольку это единственное место, которое соответствует требованиям моих родителей, где я могу остаться наедине с парнем.

Он взволнован и робок, как и я, но это меня в нем и раздражает. Я напоминаю себе, что это не его вина; он просто так же, как и я, делает то, что говорят ему родители.

— Я надеялся, — Джош прочищает горло, — что ты окажешь мне честь, позволив ухаживать за тобой?

Я произношу самую большую ложь в своей жизни:

— С удовольствием.

Он выпускает вздох облегчения.

Будто у меня был шанс сказать нет.

— Тогда я оставлю свои контакты.

— Было бы превосходно.

Еще одна ложь. Когда я стала так хороша в этом?

Входят родители, явно подслушивавшие (чему я не удивлена), и мы все прощаемся. Матери взрываются от радости от предстоящих событий, мужчины сияют от гордости.

Кажется, будто моим родителям требуется сто лет, чтобы улечься спать. Достаточно долго, чтобы я прошла сквозь каждую эмоцию, которую только могу назвать, чтобы я практически убедила себя, что все не будет так плохо, я смогу сделать это, чтобы я успела избить свою бедную беззащитную подушку.

Я иду к Дэнни быстрее, чем когда-либо, и забираюсь в открытое окно, стараясь не издать ни звука.

Дэн здесь, копается в своем телефоне. Он нажимает какую-то кнопку, и из динамика раздается музыка. Hozier, одна из моих любимых песен, и я знаю, что он включил ее для меня. Я никогда не подозревала, что он знает так много обо мне. (Примеч.: Эндрю Хозиер-Бирн ирландский музыкант).

Он поднимает взгляд и замечает меня, стоящую около окна. На его лице расплывается такая большая улыбка, от которой моя грудь сжимается. Я хочу, чтобы именно это лицо встречало меня каждый день. Именно это лицо я хочу видеть в своей постели каждую ночь.

Дэн встает, чтобы встретить меня, когда я срываюсь с места и бросаюсь к нему.

Мои губы прожигают его, пока я резко тяну его тело на себя, а мои руки запутываются в его волосах, соединяя нас вместе. Я стараюсь получить от него так много, как только могу.

Он стонет мне в рот. Наши губы двигаются быстро и жестко, наши поцелуи никогда прежде не были такими чувственными. Будто он может почувствовать мою необходимость в нем.

Я толкаю его в сторону кровати, и он падает, а я оказываюсь сверху на нем. Мы продолжаем целоваться, как будто голодные, какой я и являюсь. Я голодаю по чему-то, что никогда полностью не сможет быть моим, поэтому хочу получить так много этого, как только могу, пока у меня есть такая возможность. Я провожу ладонями по бокам Дэна, и мурашки бегут по его коже от огромного удовольствия, пока я поднимаю вверх его футболку и пытаюсь стянуть ее через его голову.

Дэн отклоняется от меня, сжимая своей рукой мои руки и останавливая меня.

— Что ты делаешь?

— Мне нужно почувствовать твою кожу на своей.

Я думала, что мне нужны его поцелуи, но я ошибалась. Мне нужно намного больше, мне нужно то, что, я знаю, мне не позволено иметь.

Я пытаюсь поднять его футболку, пока ртом с еще большей яростью атакую его. Он пытается отодвинуться, но я настойчива. Дэн хватает меня за запястья и прижимает их над моей головой так, что я не могу пошевелиться. У него серьезное выражение лица, когда он изучает мое лицо.

— Что с тобой сегодня происходит?

— Ничего. Просто я готова к большему, — выпаливаю я, безумие разрывает мое тело.

— Все нормально, но тут что-то другое. Ты ведешь себя так, будто это не ты, — он ослабляет свой захват настолько, что я могу освободить свои руки и сжать ими его лицо, склоняя его к себе и решительно целуя. Его тело становится каменным, он не целует меня в ответ, но мне все равно. Я продолжаю целовать его, пока он опять не отодвигает мои руки, снова придерживая их у меня над головой.

— Поговори со мной.

Мое раздражение растет.

— О других девушках ты так же сильно беспокоишься?

— Нет.

— Так и со мной не начинай, — я пытаюсь освободить свои руки, но он снова прижимает их к кровати.

— Ты не такая, как другие девушки. Ты никогда не будешь, как они, — большим пальцем он проводит по внутренней стороне моего запястья, его голос становится мягким и нежным. — А теперь, скажи мне, что происходит?

— Может, я хочу быть, как те другие девушки.

— Поверь мне, ты не хочешь, — говорит он, качая головой, на его лицо тенью ложится печаль.

Я знаю, что не хочу, просто прямо сейчас я растеряла все слова. Этот вечер сделал мою жизнь слишком реальной, а я не хочу, чтобы это происходило. Я хочу, чтобы это было моей жизнью. Я сглатываю комок, образовавшийся в моем горле.

Дэн дарит мне легкое пожатие.

— Этот взгляд прямо сейчас. Расскажи мне, почему ты так смотришь.